ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА, И СВЯТОГО ДУХА!
Сегодняшний апостольский отрывок из послания Павла к римлянам продолжает мысль апостола об отношении христиан к установлениям Ветхого Закона. В Церкви оказались две группы людей, которые, как водится у нас, христиан, придерживаясь разных взглядов на допустимые виды пищи, в частности, не общались друг с другом. Одних апостол Павел называет «сильными», а других «немощными». «Сильными», к коим причисляет и себя, апостол называет тех, кто обрел веру в Господа Иисуса Христа и обрел тем самым свободу от Закона Моисея. Перед высотой учения Господня Закон для таких людей выглядит настолько малозначащим, что они игнорируют его установления, и совесть не укоряет их. В то же самое время «слабые», «немощные в вере», как их еще называет Павел, все еще были не в состоянии отрешиться от формальных требований Закона, полагая в них некоторую самоценность. Действие ради действия, традиция ради самой традиции, суббота ради субботы. Для них что-то значащими оставались понятия о ритуальной нечистоте, о допустимой пище, о допустимых людях и всем прочем допустимом. И проблема не в том, что люди избирают такую форму благочестия для себя перед Богом, хотя она и примитивна. Сам Господь боролся с таким благочестием, когда говорил о том, что не внешняя ритуальная нечистота удаляет нас от Бога, а та нечистота, которая гнездится в нашем сердце. Проблема в том, что они как раз не готовы принимать иные формы благочестия. Только так, а не иначе.
А Бог терпения и утешения да подаст вам быть в единомыслии между собою по Христу Иисусу (Рим.15:5).
Имеется в виду, что все мы прекрасно знаем свои недостатки и проблемы, но только через Христа возможно что-то с этим сделать, потому что Он есть посредник между человечеством и Божеством, вместивший в Себя и то, и другое. Только через Христа нам возможно соединиться с Богом, и в этом желании нам подается единомыслие.
Единомыслие – это дар Божий, который мы не можем создать самостоятельно, потому что нельзя создать единый душевный порыв. Очень часто в истории единомыслие достигалось следующим образом: какое-то мнение объявлялось правильным, создавалась своего рода методичка, а те, кто с этим мнением не согласны, высылались за пределы империи. А в то время эта выселка ощущалась как перелет на другую планету, потому что решительно весь жизненный уклад не такой, как в империи. Так вот единомыслие не достигается конфликтами и репрессиями. Важно верить не по методичке. В итоге все равно получалась очень удручающая картина: единомыслие где-то там наверху догматических положений и богословских заворотов, а в повседневной жизни тотальное неприятие. Это, пожалуй, даже единомыслием назвать сложно, скорее единословием, когда все просто говорят одно и то же. Но ведь и православный, и классический протестант, и какой-нибудь сектант подпишутся под тем, что верят в Иисуса Христа, но вопрос лежит гораздо глубже слов.
Как важно, чтобы единство было у нас не только тогда, когда мы вместе поем Символ веры, который без пристального рассмотрения славянского текста наполнен весьма туманными смыслами. Но чтобы единомыслие у нас было в главном – принятии друг друга во славу Божию, как пишет об этом апостол. И это как раз призыв апостола Павла становиться «сильными», о которых мы говорили в начале. Это призыв не смотреть на формальность, не застревать в мелочах, а устремляться на главное – Господа Бога и любовное отношение к тем, кто рядом. Даже если они «немощны в вере». Сегодня градус немощи несколько, как мне кажется, поубавился по сравнению с временами апостола Павла. Теперь немощь проявляется в принципиальном соблюдении народных псевдоцерковных полуязыческих традициях (не есть яблоки до Преображения, не есть круглое, такое, сякое); в принципиальности того, где стоять на службе, когда можно и под ребра дать заблудившемуся брату или сестре; в принципиальности того, кто за кем должен в очереди за просфорками стоять и прочих смешных, но вместе с тем и страшных вещах. А на что вообще смотрит наш глаз? Чем заняты наши мысли и с чем они едины? Но тем не менее апостол Павел настаивает на терпимости по отношению ко всем. Это действительно трудно, и подчас достижение единства — не в силах людей. Посему вместе с апостолом прибегает к молитве, взывая к Богу терпения и утешения, дабы Он даровал христианам единомыслие. И в этом великий апостольский урок нам, живущим в христианской среде, раздираемой противоречиями и нетерпимостью. Да даст нам Господь Свое терпение, а вместе с ним и утешение, и силу, которая будет прославлять Его в нашей немощи.
Аминь!
