ВО ИМЯ ОТЦА, И СЫНА, И СВЯТОГО ДУХА!
Дорогие братья и сестры, сегодня мы слышали отрывок из послания апостола Павла к галатам, в котором мы вновь слышим резкое противление христианства законничеству, иными словами, юридическому отношению человека к Богу.
И если первыми адресатами Павла стали иудействующие христиане, то последующими адресатами становимся мы с вами, ведь нам, христианам, удалось пронести сквозь века эту упертость в новом законничестве, игнорируя реальное положение дел.
Мы всякий раз пытаемся спрятаться за закон и обычай. Мы так поступаем, во-первых, для того, чтобы упростить для себя то, что мы не понимаем. Мы подгоняем сложную евангельскую реальность под свои очень ограниченные фантазии. Поэтому, например, для одних Христос – просто бродячий учитель-пацифист, а для других – кровожадный Бог, подобный Марсу.
Это результат преступного упрощения. Во-вторых, мы прячемся за букву закона потому, что спешим побыстрее делегировать свою свободу и ответственность за эту свободу кому-нибудь другому.
Сегодня на церковной повестке стоит вопрос столь же неясный, сколь и важный – таинство покаяния, которое мы часто называем исповедью. Это тема очень большого и обстоятельного разговора, но сегодня я бы хотел в свете апостольского чтения наметить для нас контуры для дальнейшего размышления и изучения.
Итак, разговор о покаянии немыслим без понятия о грехе. Это одно из самых базовых понятий для христианина. Взглянем на само слово «грех». По-гречески ἡ ἀμαρτία, в буквальном смысле – промах, непопадание в цель. Цель действий христианина – жизнь и общение с Богом. Совершая грех, мы промахиваемся мимо цели богообщения. Но ведь бывает и так, что, совершая зло, мы и думать не хотели о том, чтобы в эту цель попасть, или вовсе никуда не стремились. В этом смысле грехи различаются по тяжести. Ведь одно дело, когда мы на самом деле не ставили своей целью сделать зло, но в силу разных обстоятельств: нашей слабости и внешних факторов, это зло происходит. И совсем иное дело, когда мы своей волей избираем зло, совершая его уже сознательно. Одно дело, когда мы, уставшие, случайно проспали свою остановку по дороге домой. А другое дело, когда мы приехали не в Сочи, как собирались, а на Аляску. Согласитесь, очень тяжело допустить оплошность такого масштаба и случайно оказаться на другом континенте. Все же неизменной остается суть греха и его последствий – разлад отношений с Богом. Но в каком смысле? Часто мы рассуждаем в привычных юридических категориях вины, сведения счетов, оскорбления чести и нанесения ущерба. Как следствие, и покаяние нами воспринимается как юридический акт восстановления попранной чести обиженного на нас Бога. То есть прекращается вражда Бога по отношению к нам. До этого Он будто бы злится, обижается и обнажает меч, готовый отсечь нам голову, а после того как нас накрыли епитрахилью, меч оказывается в ножнах, а на столе чай с баранками. Этакий формат «истец-ответчик». Это как раз то самое преступное упрощение. Живые отношения с Богом мы загоняем в механизм.
Разлад в отношениях с Богом выглядит так, что мы сами отходим в сторону от Того, Кто любит нас как никто другой. Мы сами перекрываем себе кислород, устраняясь от благодати. Это не юридическое преступление, потому что принципы судопроизводства гласят, что как бы хорошо судья не относился к обвиняемому, на уголовный кодекс это не влияет. Положено 10 лет, значит 10 лет. И хоть плачь, хоть кричи… Но с Богом у нас личные отношения. Мы перестаем видеть в нем любящего Отца, отворачиваемся от Него мы, а не Он. Это мы по-человечески мыслим о Боге в категории обиды, то есть видении человека сквозь призму его поступка. Обида всегда зависит в конечном счете от нас самих: мы решаем, обижаться или нет. И в этом смысле обида Бога – это, собственно, проблема Бога. А это уже момент перекладывания ответственности, о котором мы сказали в начале. Но Бог не сводит нас ни к нашим плохим поступкам, ни к нашим хорошим поступкам. Он как раз не допускает этих упрощений. Он знает нас такими сложными, какие мы есть в сути своей. Как говорится в известном псалме: «Яко той позна создание наше, помяну, яко персть есмы» или по-русски: «Знает Он, из чего состоим мы, помнит, что мы — прах». Поэтому наше покаяние – это не уговаривание Бога перестать обижаться, улучшить отношение к нам.
Покаяние, по-гречески, μετάνοια – это перемена сознания, перемена образа мысли – именно так должно пониматься нами покаяние. Но эта перемена невозможна и без помощи Божией. Мы проявляем желание измениться к лучшему, выздороветь, приходим в больницу, а Бог исцеляет наши раны как врач. Вспомним слова чина покаяния: если же что скроешь от меня, то впадёшь в двойной грех. Итак, будь внимателен, – ибо ты пришёл в лечебницу – чтобы не уйти тебе не исцелённым. Тут не очень подходит столь привычное нам слово «исповедь», потому что исповедь – это просто рассказ о своих грехах. Покаяние – внутренняя перемена и работа над собой ради примирения с Богом. Именно примирение и возобновление благодатной жизни с Богом служит мотивацией покаяния. Ложной мотивацией является желание душевного спокойствия «чистой» совести, или желание снять вину, или желание не получить кару.
Отмечу, что сегодняшнее отношение к покаянию радикально отличается от покаяния первого тысячелетия. Христиане древности не знали, что такое повторяемое покаяние. Потому что покаяние древности представляло собой судебный процесс, на котором за тяжкие грехи: против Бога (ересь, святотатство), против Церкви (раскол, воровство церковного имущества), против ближних (убийство, финансовые махинации), блудные пороки – христианин предстоял перед судом епископа и священников и поражался в церковных правах.
Он не мог на время своего покаяния подходить к Чаше и участвовать вместе со всеми в этой Тайне, удаляясь из храма вместе с оглашенными. Такой процесс мог произойти лишь однажды в жизни верующего.
А как же быть с теми нетяжкими грехами, которые мы совершаем ежечасно порой: раздражение или увлечение злыми помыслами и так далее?
Для этого существует, во-первых, богатая сокровищница святоотеческого наследия, во-вторых, масса покаянных молитв (например, в вечернем правиле или ко святому Причащению) и, в-третьих, духовное руководство священника, которому вы доверяете.
Несмотря на то, что сегодня суда над мирянами нет, таинство покаяния остается очень и очень серьезным мероприятием, к которому не должно подходить как к отчету о проделанной работе или просто беседе со священником.
Это таинство, куда мы выносим тяжелые согрешения, тяжелые раны, требующие особого внимания и духовного попечения. Но в то же самое время не перекладываем ответственность лишь на священника за свою каждодневную покаянную практику.
Эта ответственность лежит и на нас в том числе. Вечернее исповедание грехов – это не пустословие, любое наше покаянное обращение к Богу – не пустой звук. Не будем сводить все к исповеди, преступно упрощая всю сложность и богатство православной покаянной практики.
Да, сложно совершать свое хождение перед Богом каждый день: радоваться с Ним и плакать с Ним, каяться Ему. Но это и есть жизнь Духа в нас, а не мертвость фарисейского законничества.
Аминь!
